- Здесь упрямый совсем не я, - ответил Людвиг, резко нахмурившись. Немец стоял напротив своего брата и продолжал поражаться его упертости. Любой баран бы уже давно согласился, тем более перспективы, которые открывал сегодняшний день, уломали бы и то самое рогатое животное. Но нет, Гилберт Байльшмидт без боя не сдается, и Мюллер это прекрасно знал, но все еще надеялся на наличие совести у старшего.
- Тебе так сложно пробежать десять кругов по стадиону? – в который раз спросил немец, указывая рукой на беговую дорожку. Действительно, чего тут сложного? Вон, Гилберт даже в форму переоделся, да и на улице было достаточно прохладно – как раз для пробежки. Людвиг бы с удовольствием вытащил брата и утром, но растолкать того он вряд ли бы смог, даже надеяться не стоит. Поэтому сразу по окончанию уроков немец сообщил Байльшмидту, чтобы тот напялил кроссовки и вышел на стадион, где и изложил грядущую программу становления Гилберта как приверженца здорового образа жизни. Видимо, зря, ибо заставить того бросить на время курить еще куда не шло. А вот бегать – сложнее, чем увидеть морщерогого кизляка.
-Хорошо, будь по-твоему. Сегодня последний день нашего оговоренного срока. Не соблаговолишь ли ты мне сосчитать, сколько раз ты «чуть» не сорвался? – сложив руки на груди, спросил Мюллер.

«Пожалуйста, не ной», - прикрыв глаза, подумал Мюллер, слушая всю долгую и почти лишенную смысла речь. Людвиг мог стопроцентно сказать, что его брат практически не отходил от своих знакомых-курильщиков, вдыхая незабываемые запахи. А уж про то, чтобы просто не смотреть на пачку сигарет, Гилберт виртуозно врал. Честно, немец почти повелся даже.
- Актеришка, - вырвалось у Людвига посреди речи брата, однако прозвучало это как невнятное бормотание, не остановившее речевой поток альбиноса. Выслушав пару оскорблений и приняв целый японский садик в свой огород, Мюллер дождался тишины, позволяющей ему говорить. У него входило в привычку пропускать мимо ушей забавные сравнения Байльшмидта, которые с  каждым годом становились все более разнообразными. Может быть, когда-нибудь младший заведет книжку и будет записывать их, чтобы потом в старости показывать внукам со словами: «А вот таким способом ваш двоюродный дед демонстрировал свою незаурядность. Не надо так».
- Предоставь мне видео материал по этому вопросу, будь добр. А также объясни чек на пачку сигарет. Его, наверное, тебе Тим подкинул, а я тут параноика изображаю, - Людвиг достал из кармана и продемонстрировал брату смятый клочок бумаги, который немец нашел совсем недавно на полу. Ладно бы это был просто мусор, хотя убирать за собой было в привычках обоих немцев, но валялась улика в комнате у Мюллера, который не курил и другим не покупал. А ведь странное совпадение, только что к нему заходил именно Гилберт, в рот не взявший ни одной сигареты за всю свою жизнь. Должно быть, это гоблины…
- И расскажи мне, как обстоят дела с выпивкой, - не убирая расправленный чек, попросил Мюллер.

Тыканье в лоб пальцем Мюллер еще перетерпел, но когда ему в лицо сунули ту самую пачку сигарет, парень раздраженно нахмурился, цыкнув языком. Прекрасно, что может быть лучше чистосердечного признания собственной вины? Только вот старший совсем это «вины» не чувствовал, продолжая строить из себя великомученика. «Да пусть хоть сама Британская королева с тобой в город ездит, ты же всегда найдешь повод отлучится за угол», - слушая Гилберта, скептически подумал Мюллер.
- А ведешь себя не лучше пятилетнего. И какой ты взрослый? Качаешь права как подросток с переизбытком гормонов, только справивший двенадцатый год, - Людвиг выхватил из рук брата пачку сигарет и кинул ее в открытый рюкзак, лежащий здесь же на стадионе у ног немца. Там же, кстати, расположились секундомер с двумя бутылками воды и полотенцем. На всякий случай в боковом кармане еще и нашатырь с ватой пристроились, благополучно выпрошенные у врача в аренду. Платой стала какая-нибудь услуга в будущем, только работник медкабинета обязательно про это забудет уже на следующий день, в то время как немец с этим должком полгода с совестью спорить будет.
- Получишь ее завтра сразу после полуночи. Не сравнивай меня, пожалуйста, с Артуром. Я просто забочусь о твоем здоровье потому, что ты мой брат. Именно поэтому я требую, чтобы ты сейчас пробежал по стадиону десять кругов. И не заставляй меня брать тебя «на слабо». Всем известно, что ты на это ведешься, а потом жалеешь полдня, а то и полжизни, - Мюллер задрал голову и посмотрел на небо. Было достаточно облачно, поэтому ожог Гилберту не грозил. Только если они здесь до самого позднего вечера проторчат, когда склонившийся к западу шар будет обжигать все, что попадет в его лучи.

- Мне не приспичило, я всегда такой был, - заметил Людвиг, припоминая предыдущие попытки сделать из брата ЗОЖика. Такого краха не было даже в истории Советов, а их развал вообще детский лепет по сравнению с тем разочарованием, что испытал Мюллер.  Его сознания активно подкидывало ему кадры из прошлого, когда еще сравнительно маленький немец встречает своего брата во время экскурсии по городу, хотя Гилберт должен был в это время учиться. И ладно бы он просто в одиночестве прогуливал, так прогуливал же в компании достаточно знакомых Людвигу людей и в плохо знаком тогда облаке табачного дыма.
- Ты мне еще условия ставить будешь? Ну, смотри, – удивился Мюллер, глядя, как проверенный веками способ работает у него на глазах. – По рукам, но при этом ты ни в коем случае от меня не отстаешь и несешь этот рюкзак с водой, - немец рукой указал на свою сумку, которую только что застегнул. Весило сие творение садистской души Людвига всего-то два килограмма из-за двух литров простой воды в пластиковых бутылках. А ведь парень даже не собирался использовать "это" как груз.
- И я ввожу ограничение по времени, - надев на шею секундомер, сказал немец. Его парень предусмотрительно достал из рюкзака несколько ранее. «Сколько у нас там стадион метров? Четыре сотни? Значит, в общей сумме два километра, а это шесть минут для разряда. Следовательно,  где-то девять минут хватит нам с головой», - набирая время, подумал Людвиг. После этого он внимательно посмотрел на брата.
- Ты бы толстовку снял, уже на втором круге жарко станет, - как бы невзначай сообщил немец.

Поочередно нажимая кнопки на секундомере и медленно превращая его в таймер, Людвиг поднял глаза на Гилберта. Пожав плечами, парень продолжил заниматься своим делом, думая о том, как бы взгромоздить на спину почти несчастного брата весь груз. Идея пришла практически в ту же секунду, по своей грандиозности не уступая операции Барбаросса.
- Сколько бутылок воды ты на себе пронесешь, столько же пива я тебе завтра куплю. Если же ты против, я прямо на твоих глазах вылью одну. И после пробежки будешь довольствоваться лишь пятистами литрами спасительной влаги, так как я брал это в расчете на нас двоих, - закончив набирать время, сообщил Мюллер. Отпустив секундомер в свободное болтание на груди, немец поднял с земли рюкзак и достал из него бутыль.
- Пошли к старту, замерять проще будет, - махнув рукой, добавил парень и пошел вместе со всей экипировкой к линии, пересекающей беговую дорожку. – Самая маленькая дорожка, в центре, равна четыремстам метрам. Я ставлю восемь с половиной минут, - специально уменьшив время, сказал Мюллер. А почему бы и нет? Полминуты на такой пробежке погоды не сделают, да и те, что парень оставил, были больше школьных нормативов. Но целью Людвига был не мировой рекорд, а сам факт пробежки. Тут и пиво не жалко купить.
Держа бутылку в руке, немец принялся медленно откручивать крышку, закинув рюкзак себе на плечо. Вопросительно глянув на брата, он качнул горлышком в направлении участка земли. «А саму бутылку ему все равно придется нести», - подумал парень.

Парень послушно отдал брату бутылку с крышкой, чтобы тот все закрыл. Неудивительно, что предложение Людвига было одобрено и взято на заметку, ведь пристрастие к пиву – единственная, наверное, вредная привычка Гилберта, к которой младший относился со снисхождением.  Сам ведь порой разрешал себе добрую кружку пива.
- Да, да, не забуду. Прямо завтра зайдем в магазин, какой укажешь, и купим, - словно какая-то мамаша, Мюллер отвечал на требования Байльшмидта. Со стороны же это выглядело несколько странно, если знать, кто кому младшим братом  является. Хотя, кажется, все удивлялись, когда узнавали истину. А никто ее и не скрывал…
Забрав у старшего бутылку и положив ее в рюкзак, Людвиг протянул его брату, чтобы тот его надел. Проверив подготовку к старту, немец начал обратный отсчет:
- Раз, два, три! – Мюллер щелкнул секундомером и стартовал с места. Оглянувшись, он заметил, что Байльшмидт немного отстал, и сбавил темп. Лучше уж все два километра отбегать как можно медленнее, чем потом откачивать альбиноса за три метра до финиша. Представив себе ползущего на последнем круге брата, Людвиг вздрогнул и посмотрел на бегущего.
- Можешь сильно не торопиться, времени действительно много, - кивнув головой, сказал парень. «Вроде бы нормально», - отметил про себя Людвиг, глянув на время и на то расстояние, что они уже пробежали. Не так много, кстати. Будь Мюллер один, он бы уже давно кружок-то закончил.

Гилберт уставился себе под ноги, не замечая, как с внутренней дорожки перешел на внешнюю. Из-за этого ему предстояло пробежать несколько больше, чем посчитал Людвиг, но вернуть брата на место он не пытался. Пусть уж так несется, чем вообще не бегает.
Тем временем первый круг был преодолен, что немец не погрешил сообщить, и пришло время сбросить скорость, чтобы не растратить энергию прежде времени. Это была лишь привычка Мюллера, который ставил больше на второе дыхание в конце, нежели на максимальный отрыв в начале. Взглянув на секундомер, парень отсчитал оставшееся время: как оказалось, замедляться сейчас нельзя было ни в коем случае, если они хотели выполнить план.
- Поднажми, Гил. Не уложишься в то время, что я тебе выставил, - не получишь пива, - обернувшись, строго сказал Людвиг. Дождавшись реакции брата, Мюллер продолжил следить за продолжавшимся забегом. Ветер успел разыграться и бросал в лицо братьям песок с сектора для прыжков. Не самое лучшая судьба, если честно, можно было бы обойтись и хорошим обзором.  Но ведь каждый человек в этом мире – везунчик по жизни, кавычки можно поставить, если требуется. Хотя, при условии, что сейчас все пройдет как по маслу, то рядом с именем Гилберта можно будет поставить это словечко без надлежащих знаков. Пиво, на халяву, за какие-то два километра… Какой немец об этом не мечтает?

- Сколько еще кругов? А время? – нетерпеливо спросил Гилберт. Людвиг покосился на него и посмотрел на секундомер.
- Еще два с половиной круга и четыре с половиной минуты. И вообще, не разговаривай, иначе дыхание собьешь. Ползти к общежитию будешь сам, - сердито ответил Мюллер, однако понимал, что бренную тушку тащить придется не иначе как ему. Что он, изверг что ли бросать брата посреди поля с бутылкой воды? Это бы выглядело по-зверски.
Между тем погода заметно ухудшилась: ветер стал сильнее, а солнце даже на секунду не появлялось между заметно потемневшими облаками. Теперь они больше напоминали серых бегемотов нежели белых овечек, как их любили обзывать романтики-писатели. А ведь это сравнение абсолютно было неуместно почти всегда.
«Подозреваю, что вода нам не понадобится. Ее будет очень много. Можно будет из футболок отжимать», - подумал про себя Мюллер. Мокнуть он не собирался ни разу и другим бы не позволил. Поэтому следовало как можно скорее пробежать эти оставшиеся круги и пойти в общежитие, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. Ах, да, в полночь же еще должен Гилберт наведаться за своей проклятой пачкой сигарет, которая, кстати, болталась в рюкзаке. Людвиг еще раз про себя попросил, чтобы все сложилось как можно лучше.
Сам он чувствовал себя способным пробежать марафон, если не меньше. Не слишком быстрый темп сохранял силы, однако нетерпение давало о себе знать, действуя на нервы.