Парень, недовольно щурясь, пытался понять, как вообще такое могло произойти.
Снова. Снова эта наинайглейшая фройлен восседала на месте Великого Его. Ну как так вообще можно? Почему эту девчонку не замучила до смерти совесть за такой проступок, который достоин, минимум - пожизненного заключения, максимум - смертной казни с огромным количеством пыток?
- МИШЕЛЬ! - вопль Превеликого сотряс всю столовую, заставляя, наверное, всех присутствующих вздрогнуть и обернуться на шумного немца, - Я тебе тысячу раз говорил! Это - место Великого Меня! Оно должно быть свято неприкосновенно! Только мне можно тут сидеть! МОЙ СТУЛ! - парень, подойдя к столу, схватил Шопен за шкирку, ощутимо дернув и ругнувшись на родном языке.

- А я думала, что твой стул - соседний! Извинии! - плаксиво извинилась Мишель, вылупив оливкового цвета глаза на Великого. Гилберт фыркнул.
- Нет, Ми, этот стул - МОЙ!!! СЛЕЗАЙ С НЕГО! - чуть ли не проорал парень, топнув ногой и недовольно посмотрев на бельгийку, - давай, давай, быстрее! Иначе Великий Я не посмотрит на то, что ты девчонка, и пнет тебя! Сильно и больно! - парень стянул с себя толстовку, ибо сегодня в столовой было душновато, и в любимой вещице было несколько жарко. Повесив предмет одежды на спинку своего стула, Байльшмидт потянул девушку за рукав, подталкивая к тому, чтобы Шопен освободила его законнейшее место.
- Копуша, блин, нашлась. Шевелись!

- Сейчас! - вскочила с места Мишель, тут же опуская свой зад на рядом стоящий стул, - В качестве извинений примешь вафли? Ты же Великий, ты простишь меня! Да?
Девушка протянула Гилберту, который уже успел примостить свою Превеликую тушку на неприкосновенный "трон", вафли. если учесть то, что Шопен являлась бельгийской, справедливо судить о том, что они также были родом из Бельгии. А настоящих бельгийских вафель Байльшмидт никогда не ел.
- Прощу, прощу, не плачь, - миролюбиво проговорил пруссак, кивая и беря одну вафлю, покрутил ту в пальцах, а после откусил.
- ОХТЫЖМАЙНГОТТКАКАЯВКУСНЯТИНА! - воскликнул альбинос, запихивая оставшуюся часть себе в рот, - блин, это реально вкусно!

- Ура! - от радости Мишель аж хлопнула в ладоши. После девчушка также принялась за уплетание вафлей и, судя по скорости их поедания, Байльшмидт мог вздохнуть спокойно и отдохнуть от болтовни разговорчивой одноклассницы.
Гилберт последовал ее примеру и дожевал остатки, что были у него во рту. Из сумки парень вытащил баночку виноградной газировки, купленной в автомате на первом этаже общежития, открыл ту и отхлебнул немного, довольно щурясь. Прохладная и со своеобразным, приятным вкусом, японская вода прибавляла активности, хоть в ней и не было кофеина.
- Это настоящие бельгийские вафли, да? - все таки, вспомнив про быстро улетучившийся вопрос, произнес альбинос, вопросительно взглянув на Шопен.

- У аешна а! Маа отовила! - пробубнила Шопен, а после, видимо, таки прожевав несчастную вафлю, заговорила с новой силой:
Она мне их по почте присылать будет! В следующий раз попрошу с джемом!.. Тебе какой? - Гилберт аж дара речи лишился, наблюдая за тем, как разлетается содержимое сумки Мишель в разные стороны. Один раз даже Великому прилетело - ластик врезался прямо в центр лба Байльшмидта, на что тот недовольно так заворчал.
- С вишневым или клубничным. А вообще, я с шоколадом люблю.

- Круто! Я тоже больше шоколадный люблю! Вафли с шоколадом - объедение! - начав быстро писать что-то в блокноте, затараторила Мишель, после восхищенно(еще бы, Великий же!) уставилась на Гилберта.
- А ты всё домашнее задание сделал?.. По алгебре... А дай списать! Пожаа-а-луйста!
- Ну естественно сделал! К сегодня надо было обязательно сделать, ты забыла? Контрольная же, - недовольно заворчал Байльшмидт, запуская руку в свою сумку. Через пару секунд на стол опустилась тетрадка по математике, - эх ты, ну вообще, как так можно?..а у тебя есть еще вафелька?

- На, ешь, - в руки Гилберту впихнули еще вафлю, которую парень тут же зажевал.
Наблюдая за тем, как быстро бельгийка пишет, Байльшмидт даже удивился. Видать, гиперактивность Мишель проявлялась ну просто во всем.
Парень доел вафельку и отхлебнул газировки, осматриваясь. Пока Шопен занята делом, можно спокойно понаблюдать за происходящим.

Минута? Нет, вы что, серьезно? Да быть не может!
-Ух, я тебе на всю оставшуюся жизнь должна! Спасибо! - облегченно выдыхает бельгийка, благодарно смотря и протягивая альбиносу тетрадь. Байльшмидт забирает писанину, небрежно запихивает ту в сумку и заявляет:
- Будешь выплачивать долг вафлями!
- А сегодня только по алгебре контрольная? Просто тоненький голосок в моей голове подсказывает, что тест по истории состоится сегодня... - задумчиво тянет Шопен. Гилберт морщится, по поминая расписание тестов и контрольных, которое так некстати было у всех учителей расписано по блокнотам.
- Кажется да. Пф! Да что история! История это вообще ништяк! Простой же предмет! Элементарный! - десятиклассник вовремя остановился, сдержав последующие вопли. Парнишка кашлянул в кулак и откинулся на спинку стула, допивая газировку. Смяв баночку, альбинос прицелился и запульнул ту в мусорку. Попал, кстати.
- Не кидайся, Гилберт! - слышится вопль буфетчицы.
- Ой, фрау, ну что вы кипишуете? - недовольно и громко возмущается немец, - вы что, думала, что Великий возьмет и промахнется, не попадет? Вы что, шутите?! Я ЖЕ ПРЕВЕЛИКИЙ В КОНЦЕ КОНЦОВ!

- Гилберт рулит!
- ВОТ ЭТО Я ПОНИМАЮ! ЕЩЕ КАК РУЛИТ! - согласно возопил Превеликий, довольно улыбаясь во все тридцать два акульих.
- А как у тебя с младшим братом в детстве было? Вот мне Тим все время угрожал, старался казаться злым... Но он добрый! Очень добрый! Он даже поэмы читает... Или нет... Нет. Это он тогда от курева.
Байльшмидт весело рассмеялся, похлопав Мишель по плечу.
- А я тоже могу читать поэмы. Но чаще петь. Например, вот, - альбинос покашлял в кулак, а после громко, с акцентом запел на русском языке:
- РАСЦВЕТААААЛИ ЙАБЛОНИ И ГРУУУУУШШИ, ПАААААПЛЫЛИИИ ТУУУМААААНЫЫ НААТ РЬЕЕЕЕКООООЙ!!!..

Бельгийка захлопала в ладоши, восхищенно уставившись на донельзя довольного такой реакцией Байльшмидта.
- Ну хоть лучше, чем мой брат. Держи вафлю! - Превеликому была вынута очередная вафля из сумки Шопен. У нее там миниатюрный завод, что ли?...
- Конечно лучше, - тут же согласился прусс, согласно кивая сереброволосой головой. Десятиклассник откусил немного от вафельки и продолжил, - оно и ясно, что Великий Я лучше. Я же Великий. Значит, Я автоматически лучше, это логично, потому что... Потому что!!! Но ты же все равно знаешь, что Я прав. Великий Я всегда прав, - запыхавшись от такой быстрой речи, альбинос сел (он успел вскочить во время того, как доказывал свое превосходство над голландцем) и откусил от вафли еще кусок. Из сумки появились две банки газировки - апельсиновая и кола - и Гилберт поставил жестянки на стол.
- На, выбирай, бери, у Великого сегодня хорошее настроение и много мелочи для автомата, - объяснил свой внезапный приступ щедрости немец, закидывая ногу на ногу и покачиваясь на стуле.

Взяв в руки баночку с апельсиновой водой, бельгиечка растерянно захлопала ресничками и заговорила:
- Спасибо, Гил... Даже не знаю, как тебя отблагодарить... - Шопен открыла банку, и даже сейчас Байльшмидт учуял этот неповторимый аромат апельсина. Хорошая вещь, очень.
- Я же уже сказал - ты будешь благодарить меня следующие сколько-то там лет этими прекрасными вафлями! Все очень просто! - альбинос, довольный своим заявлением, улыбнулся, раскачиваясь на стуле все активнее и активнее

- Только вафли? А я уверена, что мой брат бы столько с меня потребовал бы... Ух.
- Ух, - задумчиво повторил Гилберт, важно кивая головой, - ух. Это этот что ль, который такой высоченный? Великий Я забыл, как его зовут, - пруссак недовольно фыркнул, раскачиваясь все сильнее и сильнее.
- Слушай, а ты куда этим мартом едешь? Папа говорит, что  27 он собирается со мной и братом полететь в Прованс на 3 дня, потом на тот же срок на дачу в Маасми... Маасе... А, вспомнила! Маасмехелен! Оттуда до самого западного города Германии 41 километр, папа говорил, туда ехать примерно 34 минуты... А ты в каком городе живешь? - опомнилась от минутного молчания Мишель.
- Лютц хочет меня в Фаттерлянд потащить, - проворчал Гилберт, почесав шею, - хм. Неплохо. Можно будет и в гости приехать. Нам недавно родители отдельную квартирку купили, небольшая, в Кельне. Мы - а, точнее, Людвиг - каждые каникулы катается именно туда, а я обычно тут, в общаге остаюсь. Хотя, можно будет... Да, можно, все равно скучно.

- Да, можно будет встретится, - задумчиво выдала блондинка, - моего брата Тимом зовут, вот.
- Ага. Тим. Тим-Тим-Тим, - проговорил альбинос имя брата Шопен несколько раз, чтобы теперь уж точно не забыть (а то как это: он, Великий, да что-то не помнит? Непорядок!), и кивнул сам себе, мол, молодец, Гилбо.
- Тим, - чтобы закрепить услышанное, в последний раз повторяет Байльшмидт, подперев подбородок ладонью.
- Слушай, Миш, а он же тебе не родной брат, да?

- Ну да. Я не знаю, что там было, но папа как-то раз обмолвился, что мама у Тима умерла при родах. Сам брат рассказывал, нехотя, конечно, что папа быстро нашел мою маму, ну а там все эти трали-вали и прочее ля-ля-ля. Не знаю, брат меня что-то невзлюбил, редко со мной общается. Приходится к нему липнуть и заставлять говорить, - допив газировку, заметила бельгийка. Маму не любит. С папой только общается.
- Ну и дурак, - вынес свой вердикт Гилберт, подбрасывая в воздух пустую жестянку, - а вот у нас с Людвигом - красота ~ хороший у меня брат, ничего не скажешь, - парнишка довольно заулыбался, - так что... М-м, кстати! Скоро перемена-то уже закончится.